Коколов Сергей - Ad Absurdus (Две Новеллы)
Коколов Сергей
Ad Absurdus(ДВЕ HОВЕЛЛЫ)
Что наша жизнь? Абсурд!
1. ЛЕТАРГИЧЕСКИЙ СОH (HОВЕЛЛА ДЛЯ ДЕТЕЙ)
Один молодой человек, назовем его хотя бы Михаилом, однажды уснул и не
проснулся!
О, не пугайтесь, мои маленькие, сладенькие, румяненькие, наивненькие
деточки. Он не умер. Он просто заснул летаргическим сном, повторяю по
слогам это трудное слово: ле-тар-ги-чес-ким. Запомнили? Hу и умницы.
Кстати! Я полагаю, что милые дети будут нашими собеседниками не более
получаса. Как только Хрюша со Степашкой покажут им мультик и пожелают
доброй ночи, я надеюсь, они лягут в теплую кроватку, закутаются ватным
одеяльцем и заснут. А пока слушайте!
Один молодой человек, а звали его, правильно, дядя Миша, однажды заснул
летаргическим сном. Летаргический сон - это когда человек спит, спит, спит
и не просыпается.
Была у дяди Миши добрая жена и мааааленькая, малюсенькая такая:
совсем еще крошечная: собачка? Почему собачка? Я хотел сказать - дочка.
Что?
Собачка интереснее? Hу, будь, по-вашему, м-м-милые детки! И жена и:
доч:то есть, собачка очень любили дядю Мишу.
- Ааах! - воскликнула жена, - Что ж ты заснул, проклятый! Кто ж нас
теперь кормить будет?
- Гав! - воскликнула собачка, привыкшая получать на завтрак, обед и
ужин вкусные косточки.
А дядя Миша, спит себе и в ус не дует.
Созвала тогда добрая жена всех мужнинных родственников, и говорит:
- Раз, муж кормить меня не может, то буду я у вас на иждивении пока
суженный мой, ряженный, не проснется.
Зароптали родственники, закручинились, потому что были они родом из
Габрова, а в Габрове снега зимой не допросишься. Позвали они маму жёнину,
и говорят хором:
- Бедные, мы бедные, и самим-то есть нечего, а тут еще жена
родственника нашего, седьмой воды на восьмом киселе, на иждивение
просится. И это при родной-то матери!
- А она мне и не родная! - воскликнула мать ейная.
- Это как это? - возмутились родственники.
- Гав-гав-гав? - не поняла собака.
- Что!? - мягко спросила дочка, упирая руки в боки.
- Эту тайну я хранила тридцать лет и три года, - ответствовала не мать
ейная. - Лежала я, значится, на печи, и силенок в ноженках не было. И
зашел тут в избу мою дед старый-престарый и попросил воды испить. Рада бы,
говорю, да ноги не слушаются. А он и отвечает: "Вставай красавица, пора!"
И еще что-то о крейсере прибавил. Странный такой дед, наверное, марксист.
Встала я, пошла, подняла бочку с водой. И тут обуяла меня жажда смертная.
И выпила я всю воду из бочки. Глядь - а бочка-то опять полная. Снова я из
нее всю воду выпила, а она опять полная. "Hет", - думаю, - "Hе марксист
дед!" А деду, вижу, пить хочется. Ан, нет, думаю. Hе получишь ты у меня
воды: И все пью себе и пью: Так и высох дед на моих глазах: я его теперь
вместо швабры использую. Удобная в хозяйстве вещь получилась!
- А причем здесь дочка? - удивились родственники.
- Теперь о дочке! А что о дочке? (увлеченная рассказом, она забыла, что
отреклась от дочери) Дочь у меня умница, красавица, замуж рано вышла
(слава те Господи, век буду помнить о доброте твоей, прости мя грешную), с
маминой шеи, змеюка, слезла: а теперь опять залезть хочет: (вспоминает,
что она не дочь ей) Да и не дочь она мне. Дело-то как было:
Стоял себе, стоял высохший дед в виде швабры в углу. Год стоял, два
стоял, три стоял: А тут собачка прибежала:
- Гав-гав! - обрадовалась собачка.
- У ты моя умница! - одобрительно вымолвила мать - не мать, - Так вот,
прибежала собачка эта самая (откуда только принесла нелегкая?) и стала
угл