Козловский Евгений - Я Обещала, И Я Уйду
Евгений Козловский
Я обещала, и я уйду...
история любви и смерти
02.11.90 Снега намело немного, и поверх его ветер со скоростью и визгом
полунощного рокерагнал мелкую пыль. Здесь это называлось хакас.
Впрочем, внутри, в белом кабинете городской больницы, воздух был тепл и
недвижен -- только оконные стекламерзко позванивали под аэродинамическим
напором ночной -- в пять часов дня -- наружи.
Вертелись кассеты настареньком ЫРепортереы. Девушкав наушниках одну руку
держаланаоконном стекле, другую -- с микрофоном -- у рта, и последнее явно
вызывало у интервьюируемого игривые ассоциации.
-- Но согласитесь, Антон Сергеевич, по нынешним временам совсем не обычно,
когдаученый навзлете бросает московскую клинику, медицинскую академиюю
-- Трехкомнатную наСадовом, -- в тон, хоть и не без пародийности, вставил
ученый навзлете -- девушкаметнулась микрофоном в его сторону, отпустив
поневоле стекло, которое тут же зазудело особенно противно, пронзительно.
-- Хакас, -- улыбнулась, как бы извиняясь заприроду, и сновауняларукою
звон, перекрутилаиспорченный хакасом кусочек записи и продолжила, пытаясь по
возможности восстановить ту, репортерскую, интонацию:
-- Ничего смешного, и квартиру тожею Чтобы в глухом сибирском городкею
-- И-роч-каю -- перебил Антон Сергеевич и медленно пошел надевушку. --
Просто я сдуру женился набляди. Набляди из провинциию Даеще прописал у себя.
НаСадовомю
-- Антон! ну что вы! опять! -- девушкадосадливо выключилазапись.
Нудно зазвенел хакас.
-- Мне ваше интервью -- позарез. Музыкальная школавот уже где! не педагог.
А получится хороший материал -- возьмут в штат нарадио. Вы ж обещалию
Антон Сергеевич не слушал, надвигался, бормотал:
-- Неразборчив, сам виноват. Вот и определил себе наказание:
двагодассылки. Не разменяет квартиру -- выгоню и все. С чистой совестью. Но
увидев здесь, Ирочка, васю
-- Интервью, Антон!
-- Иди ты со своим интервью!
Девушкапыталась высвободиться из цепких, опытных рук, но так, чтобы по
возможности не испортить отношений:
-- Войдут!
-- Кто войдет-то?! Половинашестого!
Тут Антону удалось заглушить девушкин рот собственным, рукапошлапод тонкий
черный свитер к и впрямь притягательной большой груди.
-- Господи! -- высвободиладевушкалицо. -- Разве не чувствуете: я в другом
состоянии?!
-- Постой-постой, -- продолжал, сопя, доктор и влек Ирину к покрытому
клеенкой деревянному топчану. -- Приляг, давай-кавот тут расстегнем, наспинкею
-- Антон же!!
-- Дурочкаю Я и не пристаю вовсею Осмотрю просто, -- асам пытался выпутать
лифчик из-под задранного свитерка. -- Осмотрю, понимаешь?! Осмотрю! Как врач!
-- Погодите, Антон Сергеевич, -- сказалаИринахолодно: ей, кажется, уже
наплевать стало насохранение отношений. -- Если как врач -- я сама, -- и
принялась раздеваться. -- До поясаили совсем?
Антон смутился. Иринаограничилась до поясаи улеглась натопчан:
-- Ну, давайте-давайте, осматривайте.
Доктор подошел, явно сбитый с настроения, все же тронул -- не удержался
молочную железу. Тронул ещею
-- А ну вставай!
-- Что, осмотр окончен? -- иронически осведомилась Ирина. -- Можно
одеться?
-- Нельзя! -- почему-то вдруг заорал Антон Сергеевич. -- Нельзя! -- асам
уже мыл руки в углу, над раковиной, находу накидывал белый халат. -- Так, --
принялся безжалостно мять нежную полусферу. -- Что-нибудь чувствуешь? Вот
здесью Здесь? Здесь? Ч-чертовапровинция! Сейчас бы томограф! Ну ничего.
Главное, чтобы наверняка.
Иринаоцепенело следила, как он достает, вскрывает одноразовый шприц